ЛЕОНИД ЯРМОЛЬНИК О КРЫМЕ: Я БЫЛ БЫ СЧАСТЛИВ ИСПРАВИТЬ ОШИБКУ ХРУЩЕВА
Очень понравились мысли Ярмольника.
ЛЕОНИД ЯРМОЛЬНИК О КРЫМЕ: Я БЫЛ БЫ СЧАСТЛИВ ИСПРАВИТЬ ОШИБКУ ХРУЩЕВА
Таратута: Мы с вами оба какое-то время провели на Украине. Вы значительное количество лет провели во Львове.
Ярмольник: Да, я все школьные годы провел на Украине.
Таратута: Как вы отреагировали на сегодняшнюю новость, связанную с Крымом?
Ярмольник: Я не совсем готов говорить на эту тему, потому что я не хочу вливаться в общий поток того, о чем говорят все каналы, все радиостанции, потому что у них такая работа. Я думаю, о чем бы мы с вами сейчас ни поговорили, ситуация не изменится. Все равно будет происходить что-то, свидетелями чему мы окажемся. Я уже до такой степени взрослый человек, что я не люблю говорить о том, что не зависит от того, что я скажу.
Таратута: С кем вы себя сейчас идентифицируете? У вас есть какая-то идентификация с тем, что сейчас происходит на Украине?
Ярмольник: Безусловно, есть. Это очень сложный край, всегда был очень сложным и очень разным. Если вы хотите услышать от меня, как бы я предложил решать этот вопрос, я бы предложил отдать западную Украину Австро-Венгрии, о чем они веками мечтают, потому что там живут особые люди, которые все, что бы мы ни делали – я имею в виду Россию и Москву – мы никогда их задобрить не сможем и никогда не сможем объяснить им того равноправного отношения к ним, как к остальным, кто с нами живет рядом. Это особые люди, особый характер, особая традиция передачи этого гена из поколения в поколение. Я не знаю, откуда она взялась, но я точно помню, что когда я учился 10 лет, я уже был взрослым, я не понимал этой ненависти и неприязни, я не понимал ее природу.
Таратута: Вы ощущали это в детстве?
Ярмольник: Конечно, я много раз дрался, и один из первых переломов носа тоже был с этим связан, там, на Украине, поскольку есть москали, жиды, негры. При мне парня, который учился в Политехническом институте, черный, он ухаживал за местной девушкой, его порвали на березах на высоком замке, как в Средние Века.
Таратута: Вам кажется, это львовская традиция или просто воспоминание?
Ярмольник: Мне ничего не кажется.
Таратута: Верно ли я понимаю, что вам кажется, что на Украине запад и восток – это совершенно две разных…
Ярмольник: Сегодня, благодаря усилиям Владимира Путина и нашей заботе, нашим геополитическим интересам, если этот конфликт урегулируется, все равно через 5-70 лет он возникнет снова. Это особые люди, которые там живут, и поэтому мое решение было бы простым: если это поддержат референдумы тех областей, о которых мы говорим, я думаю, что восточная Украина готова и хочет быть с Россией, Крым – я был бы счастлив, я бы исправил ошибку Хрущева, потому что это была какая-то барская, дурацкая игра, когда Крым был отдан Украине. Это все-таки исконно русские земли. И им будет лучше, и нам поспокойнее.
Таратута: Там как-то по конституции нельзя…
Ярмольник: Время такое, что конституцию можно переделать за полтора часа.
Таратута: Нашу тоже?
Ярмольник: В нашу мы же тоже вносим какие-то изменения, когда понимаем, что отстаем от времени или что-то не соответствует времени или понятиям, потому что действительно многое меняется в нашей жизни, в условиях жизни. Я не говорю, что не надо дорожить законами, по которым мы живем, но если что-то совершенно не соответствует сегодняшнему дню, конечно, нужно менять.
Таратута: Если что-то начать менять, где нужно остановиться?
Ярмольник: Я думаю, что самое главное – нужно обращать внимание на живых людей. Есть в Крыму живые люди, и от их массовости и ответственности прихода на референдум и правильном подсчете голосов можно все решить.
Таратута: То есть у вас в нынешних решениях ничего не вызывает аллергию. Есть масса людей, которые к событиям вокруг Украины относятся сложно, например, очень много вопросов вызывало все то, что происходило на Украине при смене власти: то, что одни называют госпереворотом, другие революцией. Кровь, избиения, приковывания, выстрелы снайперов. Власть сменилась, назначены следующие события в виде выборов, референдумов. А дальше объявление на сайте Кремля, что наши войска могут там оказаться. Я знаю массу людей, которые не принимали историю про революцию, считали ее госпереворотом, но считают, что войск там быть не должно и Россия не имеет права так поступать. Вы не относитесь к такой категории людей?
Ярмольник: Допустим, у вас или у меня где-то на Украине близкие родственники или друзья, и в результате того, что там происходит, кто-то из них погибнет. Теперь ответьте на вопрос, нужны войска или нет. Кто вам потом это оправдает, кто объяснит? Можно по-разному трактовать ввод войск. Ввод войск для меня в этой ситуации – это наведение порядка и комендантского часа, чтобы все успокоились, все подумали, что есть кто-то круче, чем бандиты, что есть сила… Как Моська на слона.
Таратута: Вы бы согласились, если бы это случилось, например, с Москвой?
Ярмольник: Да, я бы согласился. Есть один аргумент только – это гибель людей. И неважно, с какой стороны. Сегодня много разных легенд, и непонятно, что они курили на Майдане, что пили, и вообще адекватные ли это люди или просто отморозки. Мне это сейчас все равно. Мне презрительно неприятная власть, которая могла допустить гибель людей. Это же не хулиганство в подъезде, это не драка. Безусловно, этот процесс нужно прекратить любым путем: вводить войска, или отключать электроэнергию – все что угодно, только чтобы не гибли люди.
Таратута: К воспроизводству подобной ситуации в России вы как относитесь?
Ярмольник: Вы волей-неволей, за что я не люблю журналистов, вы вопросом это провоцируете. Не нужно об этом болтать, потому что у нас тоже невероятное количество отморозков, людей, не знающих историю.
Таратута: Я говорю о желании отсоединиться, не о кровопролитии. Если какой-нибудь российский регион тоже изъявит желание быть самостоятельным, как вы относитесь к этому процессу?
Ярмольник: Я правильно ответил на ваш вопрос: не надо об этом говорить. В нашей стране живет большое количество недоумков, не знающих, чем это заканчивается. А вы этим идиотам подсказываете, чем заниматься. Это так же, как в интернете выкладывать схему, как делается взрывное устройство. Вы этого не понимаете? Я здесь в абсолютном конфликте с вами. Я понимаю, что у вас своя профессия и вам нужно быть в рейтинге, но это не тот путь. Меня это всегда бесило. Мы все время то, чего больше всего боимся, на то и намекаем. Мы им подсказываем.
Таратута: Мне кажется, люди и без журналистов хорошо соображают, что им делать. Мы сейчас понимаем, в каких мы теперь отношениях с Западом…
Ярмольник: Почему вы решили со мной об этом поговорить?
Таратута: Потому что вы человек, который имеет отношение сразу к двум странам.
Ярмольник: Я думаю, что я очень косвенное отношение имею к двум странам. Я с 70-ого года москвич, и чтобы иметь отношение к двум странам, нужно хотя бы там бывать.
Таратута: Я спрашиваю вас как москвича, как вам кажется, как нынешняя международная ситуация отразится на вашем существовании?
Ярмольник: Думаю, что никак. Я вам открою тайну: я уже взрослый и занимаюсь всю жизнь той профессией, которая при любом порядке, при любой власти я все равно делаю свое дело. У меня нет разницы между тем, как я снимался в кино и про что были фильмы и при советской власти, и при демократах, и сегодня. Я все равно делаю то, что считаю нужным. Это и есть мое понимание свободы и мое понимание моего авторитета. Меня никто не может заставить делать то, что я не хочу.
